(с) Дмитрий Казаков
Дорога на север.
Колеса стучат по шпалам, и стучат неторопливо – поезд безнадежно опаздывает…
Иногда же он словно забыв, в каком направлении нужно двигаться, замирает, хотя вокруг никаких признаков станции, а то и вовсе начинает ползти назад.
За окном с одной стороны взгляд упирается в поросший кустарником отвесный склон, а с другой, прямо за путями, безо всякого ограждения, лежит пропасть глубиной метров в семьдесят, и на ее дне – изумрудно-серые, высохшие за сухой сезон джунгли, закутанные в серебристую дымку…
Это та же страна, в которой находятся залитые солнцем пляжи Пхукета, набитые русскими туристами ночные клубы Паттайи, рынки и проспекты Бангкока и обугленные руины Аютии, это знакомый многим Таиланд.
Та же, но не совсем та.
Мало кто знает, что северные провинции еще восемьдесят лет назад имели своего правителя, и красное знамя с белым слоном гордо реяло над спрятанными в джунглях городами.
Флаг некогда могущественного королевства Ланна.
Ну а горы, по которым идет поезд, до сих пор населены племенами, имеющими мало общего с жителями южного и центрального Таиланда – карен, лаху, лису, хмонг, акха, млабри, луа, яо. Здесь и в начале двадцать первого века власть принадлежит шаманам, а обитатели немногочисленных деревень регулярно приносят жертвы кровожадным и добрым духам – первых нужно задобрить, если не хочешь столкнуться с неприятностями, вторых можно попросить о помощи, если проблемы все же возникли.
И кто знает, может быть твои попутчики, соседи по купе – женщина с парой ребятишек и старик, везущий из Бангкока груду разнообразных покупок – не обычные таи, а карен или акха?
Ведь для европейцев, которых здесь называют фарангами, все они на одно лицо – смуглое, черноглазое и улыбающееся.
Проходит полчаса, пропасти и джунгли остаются позади, их сменяют оживленные улицы и многоэтажные дома. Поезд замедляет ход, к дверям с гомоном устремляются деловитые пассажиры, и ты с надеждой смотришь на пробегающего мимо проводника. Но тот с широчайшей улыбкой пожимает плечами и произносит «Сорри, миста, бат ит из Лампанг».
Еще не приехали, хотя по расписанию давно должны быть в Чиангмае.
Жители этой земли, неважно к какому народу они принадлежат, не любят спешить.
Не любят торопиться и их поезда.
Мы опаздываем уже примерно на пять часов.
Город.
Князь Менграй, некогда основавший на берегах реки Пинг селение, названное им Новой Крепостью, сильно бы удивился, посети он свое детище семью веками позже. Мощные стены и башни, способные остановить натиск врага, сгинули, и вместо них окруженный каналами квадрат старого города окружают красивые, но бесполезные заграждения, расположенные так, чтобы не мешать уличному движению.
Башен не осталось вовсе, от ворот сохранились жалкие огрызки.
Вокруг выросли современные районы – небоскребы, торговые центры, автостоянки и проспекты…
То, что древность в Чиангмае не погибла, а всего лишь спряталась, точно улитка в раковину, понимаешь, только попав внутрь старого города. Мегаполис, родной брат Москвы, Лондона и Нью-Йорка словно исчезает, волшебным образом стихает шум, и, несмотря на вывеску «Севен-илевен» впереди и обилие отелей вокруг, ты начинаешь сомневаться, в каком именно столетии очутился.
Улочки узкие, сплетаются так, что потеряться можно на квадратном километре – возвращаешься вроде бы знакомым путем, и неожиданно оказываешься в неизвестном месте. Возникают мысли, что неукрощенные духи гор, приспособившиеся к жизни среди людей, захороводили тебя точно так же, как может это сделать леший в российской чащобе.
Приходится возвращаться, искать дорогу снова…
А еще порой создается впечатление, что обычных домов тут меньше, чем ватов, буддийских святилищ.
Храмы могут быть огромными и знаменитыми, или крохотными и не отмеченными на карте города, но все они одинаково красивы, хотя ни один не похож на другой – словно яркие островки, поросшие экзотическими цветами, разбросанные на водной глади реальности.
К небу возносятся шпили ступ – старинных и новых, беленых и выставляющих напоказ изъязвленные временем кирпичи боков, скромных и украшенных полотнищами из желтой ткани…
Людей здесь очень мало, а учитывая размеры всего Чиангмая – невероятно мало.
Когда выходишь на открытое место, на одну из площадей или перекрестков, то горизонт раздвигается неожиданно широко, и ты видишь исполинскую корону из гор, венец из величественных вершин, словно водруженный на бывшую столицу гордой Ланны, а еще выше – небо, глубокое и живое, совсем не похожее на небо равнинного Таиланда.
Небо и горы тоже никуда не торопятся, и невольно перестаешь спешить и ты.
Обиталище Будды.
От золотого сверкания режет глаза – золото здесь всюду, блестящие завитушки украшают стены, вход охраняют разинувшие пасти драконы, словно облитые драгоценным металлом, мечут искры статуи бодхисатв, архатов и богов, и даже цветы на газонах и на деревьях почти сплошь ярко-желтые.
Рука невольно тянется прикрыть глаза.
Золотое на зеленом – цвета вата Чианг Ман, старейшего из трехсот храмов Чиангмая. Это святилище было основано вместе с городом, видело взлет и падение Ланны, всех ее королей, начиная с Менграя Великого, века расцвета и годы запустения, когда после вторжения врагов здесь почти полтора десятилетия не было ни единого жителя.
Небольшие, богато украшенные строения укрыты меж деревьев, и ветер носит сладкий аромат, покачивает усыпанные бутонами ветви, но даже он не осмеливается нарушить разлитую здесь тишину.
Неспешно разуваешься, проходишь между драконами, и те косятся на тебя без враждебности, точно знающие свой долг, отлично выученные сторожевые собаки.
Вновь по глазам бьет золотой блеск, но на этот раз с кровавым отливом – внутри Чианг Мана все багровое – и стены, и потолок, и колонны, и постеленные на пол ковры. И даже большой Будда, что сидит у задней стены, выглядит вопреки обыкновению, не умиротворенным, а воинственным, хотя вроде бы изготовлен по всем канонам зародившейся в Индии религии, что воплощает в жизнь принцип ахимсы-ненасилия.
Внутри никого, и ты медленно, стараясь не шуметь, идешь вдоль стены.
Паломники посещают Чианг Ман не ради величественного изваяния, что видно от входа, их манит спрятанная за решеткой древняя реликвия, одна из главных святынь Северного Таиланда – Нефритовый Будда, крохотная фигурка, одно из бесчисленных изображений индийского принца Сиддхартхи, сумевшего разорвать колесо Сансары и показать человечеству Восьмеричный Путь, что ведет к свободе.
Одно, но такое, каких больше нет…
Тот, кто сделал Нефритового Будду, был Мастером, и рукой его водило истинное вдохновение – золото не украшает фигурку из зеленого камня, но глазам чудится светящийся ореол, точно такой же, что окружает святилище.
И опускается рука с фотоаппаратом – не все вещи можно фотографировать.
Ты медленно шагаешь к выходу, и спину ласково гладит мимолетный взгляд – словно благословение путнику.
Пуп страны.
Когда ты впервые видишь главную ступу вата Чеди Луанг – серо-розовую громаду высотой почти в сотню метров – то не веришь собственным глазам. Разум отказывается принять, что мелькнувшее между домами строение реально, возникают подозрения, что от жары и усталости начались галлюцинации.
Еще раз проверяешь карту, чтобы убедиться, что идешь куда надо…
Затем поворачиваешь за угол, и застываешь с открытым ртом.
Исполинская ступа, иначе называемая чеди, угрожающе нависает над городом, напоминая даже не египетскую пирамиду, а залитый жертвенной кровью, заваленный трупами храм кровожадных индейских богов, неведомо как перенесшийся на другой континент.
И то, что строение частично разрушено, замечаешь далеко не сразу – когда проходит первый шок, и возвращается способность оценивать детали.
Тут ты видишь и каменных слонов, как-то беспорядочно расставленных по террасе на середине высоты чеди, прячущиеся в нишах на ее вершине золоченые статуи. Обвязанные разноцветными лентами священные деревья, что выглядят карликами рядом с колоссальным сооружением, малые ступы и сам храм.
И музей-библиотеку буддийских манускриптов – утонченно изящный, почти игрушечный.
Первое мрачное впечатление обманчиво – тут, в отличие от пирамид Америки, никогда не приносили человеческих жертв, если не счесть жертвенной гибель первого короля Ланны.
Менграй Великий погиб в самой середине своих обширных владений, именно на том месте, где стоит ват Чеди Луанг, и погиб странно – его убило молнией. В бездну лет кануло, какие демоны или боги были причастны к этому событию, но внутри храма все еще точно погружено в траур – стенные росписи сделаны золотом, как и в Чианг Мане, но на черном фоне, и большой золотой Будда, встречающий гостей, не сидит в позе для медитации, а стоит, и рука его поднята в жесте то ли благословения, то ли отвращения зла.
И чувствуется, что злу и в самом деле нет сюда дороги.
Королевское кладбище.
За пределами игрушечных стен старого города кипит привычная для современного Таиланда суета – носятся мотобайки и тук-туки, дымом тянет от уличных харчевен, дети при виде европейца тычут в тебя пальцем и начинают вопить «фаранг! фаранг!».
Но за воротами вата Суан Док, выстроенного там, где некогда располагался королевский сад, царит покой.
Вечный покой, ибо здесь нашли успокоение десятки королей Ланны, страны «миллиона рисовых полей», ставшей одним из прообразов Шамбалы, затерянного благословенного царства, где правят мудрецы, земля плодородна, а места болезням и невзгодам просто нет.
Реальная Ланна вряд ли была раем на земле, и лучше всего об этом знают ее бывшие владыки.
Настоящий лес из белоснежных ступ – каждая особой формы, с нишами и шпилями, крохотными воротцами и драконами. Тоскливо вздыхает необычайно холодный для этих мест ветер, позвякивает священными колоколами, словно их гладят невидимые руки, шевелит развешенные по ступам гирлянды из желтых цветов – признак того, что кто-то ходит сюда, носит подношения давно умершим правителям, зажигает курительные палочки.
Ты неспешно бродишь между ступами, направляясь к самой большой, что выделяется не только размерами – ее округлые стенки и шпиль блестят золотом, и оно на фоне белизны кажется особенно ярким.
Встретившие гостя у ворот вата собаки, молчаливые и сосредоточенные, отстают, словно признав за тобой право находиться здесь, и ты идешь дальше, туда, где скалится обвязанный радужной лентой дракон – страж одной из чеди. А добравшись до нее, видишь, что в крохотной нише под черным шпилем прячется Будда, обряженный в монашескую рясу.
Тут можно гулять бесконечно, вдыхать запах прошлого, гадать, кто именно покоится под каждой из ступ – можно, но только если тебе и в самом деле интересна эта земля, если ты намерен увидеть ее не только глазами, но и сердцем, почувствовать, как бьется ее собственное сердце…
Объятия Ланны.
Суп из лягушек по северотайски был черным, точно смола, которой потчуют грешников в аду, и столь же обжигающим. На этот раз официант не услышал непременного «ноу спейси», и блюдо подали таким, каким оно должно быть, каким его едят местные.
Торопливо съесть обильно поперченное кушанье невозможно – останешься без глотки, пищевода и желудка – но за проведенное в Чиангмае время ты научился не спешить, и неторопливо работаешь ложкой.
До поезда в Бангкок – полтора часа, а от ресторана до перрона – около ста метров.
Спустя час суп съеден, а еще через десять минут становится ясно, что поезд, последний на сегодня, отменен.
Альтернатива – либо ждать десять часов, и ехать на утреннем, чтобы попасть в столицу Таиланда следующим вечером, либо искать другой путь. И вот тук-тук с водителем, слегка ошалевшим от того, что пассажир даже не стал торговаться, мчится в сторону автовокзала.
Внутри – большой светлый зал, огромное число окошечек-касс, принадлежащих разным туристическим фирмам, и везде один, приправленный дежурной улыбкой ответ – «Сорри, миста, но тикетс. Уи хев тикетс он де морнинг афтер туморру».
Уехать можно только послезавтра!
Так что делать – искать ночлег в одном из гестхаусов и утром ехать на поезде, чтобы безнадежно выбиться из графика путешествия? или попытаться найти зону free Wi-fi и купить через Интернет билет на самолет, благо до местного аэропорта пятнадцать минут на такси?
Возникают тревожные, неприятные мысли…
Неужели ты чем-то прогневал одного из будд в местных храмах или навлек на себя неудовольствие лесных духов?
Но тут от одной из касс отходит толпа буддийских монахов в оранжевых накидках, и высунувшаяся из окошка женщина яростно машет мне рукой – «Миста! Кам он! Уи хев уан тикет!».
Дрожащими от радости руками ты отсчитываешь деньги, а затем бежишь по автовокзалу, чтобы успеть на рейс, что должен был отправиться уже десять минут назад, но по непонятной причине задержался.
И когда огромный автобус, совершенно не притормаживая на поворотах, с бешеной скоростью мчит сквозь ночь на юг, тебя поражает озарение – нет, задержки и трудности вовсе не были проявлением враждебности.
Если ты враг, то вовсе не выберешься из этих гор, а если гость, то радушная хозяйка Ланна не отпустит тебя просто так, даст понять, что ты провел здесь слишком мало времени, что тебе рады, что нужно вернуться туда, где спят вечным сном древние короли исчезнувшего королевства, а небо опирается на корону из заросших лесом, населенных духами гор…
И ты обязательно постараешься это сделать.
Понравилась статья?
Хотите, чтобы блог пополнялся?
Покупайте книги в нашем магазине!