Статья написана летом 2013 года, когда работа над “ЧЗ” была в самом разгаре, использовалась в качестве основы для доклада на Петроглифе-2013.
Евразийская идеология – воплощение на практике.
(проблемы, препятствия и результаты)
Вступление:
Всякому, кто интересуется судьбами России, пытается осмыслить ее прошлое, настоящее и будущее, должно быть известно, что такое евразийская идеология, что за мыслители положили начало этому направлению общественной мысли.
Евразийство в нашей реальности осталось только теорией, воплотить его на практике, сделать государственной идеологией никто не пытался… меж тем, интересно было бы посмотреть, что бы вышло из такой попытки, и я рискнул это сделать, используя привычный для писателя фантастический метод.
В данный момент работа над романом «Черное знамя» в полном разгаре, текст будет закончен осенью, но исторический контекст для него сформирован, и о нем можно говорить смело.
Итак, начнем…
Очевидно, что в рамках нашей реальности евразийство господствующей идеологией стать не могло – по той причине, что оно оказалось не в силах победить учение Маркса-Энгельса-Ленина (слишком уж хорошо то привилось на русской почве, слишком созвучно оказалось мессианским чаяниям русского народа).
Поэтому нам нужен альтернативный вариант истории.
Но сохранение империи Романовых, пусть даже слегка либерализированной, нас тоже не устраивает. В таком государстве появление евразийства маловероятно, ведь оно в определенной степени стало реакцией на революцию, да и возникни оно, выглядело бы совсем иначе, и шансов на включение в широкую политику не имело вовсе.
Нужно нечто демократическое, но не очень стабильное.
Альтернатива 1 (до появления партии):
Начнем издалека:
Накануне войны с Китаем в 1894 Япония делала России предложение заключить соглашение о нейтралитете, изъявляя готовность учесть интересы Петербурга. Это предложение принято не было, а могло быть принято (вариант союза с Японией, а не с Китаем в то время рассматривался императором и министерством иностранных дел, еще весной 1895 министр князь Лобанов предлагал этот вариант Николаю Второму).
Предположим, что история пошла слегка иначе, и предложение принято…
Долго ли, коротко ли, но это в конечном итоге приводит к тому, что нет русско-японской войны, хотя противоречия, приведшие к ее возникновению никуда не исчезли, и в результате к началу мировой войны Япония оказывается союзником Германии.
В империи нет революции четвертого-пятого годов, хотя внутренние проблемы тоже никуда не исчезли, но нет и обширных реформ, что проводились в армии после поражения. Значит, к военному кризису лета четырнадцатого года Россия подходит куда менее готовой и в техническом, и в кадровом и в прочих отношениях.
Мировая война возникает в свой срок, вот только сражаться приходится теперь на два фронта, на востоке происходит нечто вроде русско-японской войны, на западе немцы бьют нас куда сильнее, чем в реальности.
В четырнадцатом году Россия еще продержится, но в пятнадцатом весенне-летнее наступление немцев и австрийцев, поддержанное их союзниками в Манчжурии, развивается куда более стремительно, и большая часть русской армии к осени разгромлена, захвачены куда большие территории, чем в реальности.
Союзники по Антанте ничем помочь не могут.
Революционная ситуация в России складывается примерно та же, что к концу 16-го – бунты, стачки, падение авторитета императора…
Николай Второй решает принять командование на себя, но сразу после передачи власти в Ставке в Калуге его убивают в результате заговора гвардейских офицеров и высшей аристократии. Царицу «изолируют» в Царском Селе, регентом становится великий князь Николай Николаевич, наследнику организуют быструю «естественную» смерть, Михаила уговаривают отречься и НН восходит на престол как Николай Третий.
Начинается либерализация режима, созван Земский Собор, разрешены партии.
Но к успокоению это не приводит, в стране продолжается бурление, а весной шестнадцатого немцы продолжают наступать, и даже Киев удается удержать с огромным трудом. Примерно в это же время следуют мирные предложения Центрального блока, и Антанта вынуждена их принять.
К осени подписан мирный договор, оказавшийся унизительным для России.
Отторгнуты все западные окраины, созданы марионеточные «независимые» Финляндия, герцогство Балтийское, Польша, Литва, Украина, и везде правителями становятся немецкие или австрийские принцы (никакой фантастики, все согласно германским планам нашей реальности). На востоке условия могут быть близки к результатам Портсмутского мира, хотя в чем-то еще хуже.
Подобный мир вызывает в стране вспышку возмущения, волнения перерастают в революцию. В декабре Николай Третий вынужден бежать из России, и в январе 1917 провозглашена республика.
В апреле ее первым президентом избран граф Витте (при участии в активной политической жизни мог прожить гораздо дольше, чем в нашей реальности, где был насильно отправлен в отставку).
Получаем некий аналог Веймарской республики в Германии с экономическими и социальными проблемами, с реваншистскими мечтами, с неустойчивым политическим режимом и отсутствием поддержки народа.
Начинаются реформы, без их проведения стране просто не выжить, Россия активно модернизируется.
Евразийское учение возникает примерно в тот же срок, у его истоков оказываются те же люди, но уже не в эмиграции. В начале двадцатых годов возникает партия, основанная на этой идеологии, и она в числе прочих партийных формирований начинает участвовать в борьбе за власть, в губернаторских, думских и президентских выборах, показывает себя как политическая сила.
Люди:
Зачинщиками евразийства как теории, как учения будут те же самые люди, и их фамилии известны всем – Трубецкой, Савицкий, Алексеев, Вернадский, Карсавин, Сувчинский …
Что можно сказать о них?
Интеллектуалы высшей пробы, скорее теоретики, чем практики (кроме, пожалуй, Савицкого и Алексеева), и честные, бескорыстные идеалисты. Подобные люди, к большому сожалению для нашего мира, в политической борьбе (в том числе и внутрипартийной) не преуспевают, там правят бал активные наглецы и подлецы, типы без моральных ограничений.
Неизбежно основателей движения в процессе формирования и развития евразийской партии будут постепенно отодвигать на звучные, но не особенно важные посты, возносить им почести и цитировать, но действовать, исходя не из учения, а из практических соображений.
А на первый план выйдут другие люди, совершенно нам неизвестные.
Может быть, среди них будет кто-то из тех, кто в нашей реальности из карьерных соображений стал активным коммунистом, или погиб в гражданской войне, или эмигрировал после нее?
(Кто, например, знает Антона Дрекслера? – основатель НСДАП. Или Ганса Гюнтера – основоположник расовой теории, взятой на вооружение Третьим Рейхом, но при этом несколько извращенной?)
Альтернатива 2 (до прихода к власти):
В феврале 23 года первый президент Январской республики Витте убит членом одной из монархических экстремистских организаций (ему не простили «измены» в 16-м и того, что Витте подавил монархический мятеж гвардии в двадцать втором). На высший пост в государстве избран генерал М. В. Алексеев, герой войны, но уже в преклонных годах, скорее символ единства нации, чем политик.
Фактически при нем страной правят премьер-министры, и пока экономика держится, все идет неплохо. При поддержке союзников по Антанте реформируется и перевооружается армия (нужная для новой войны против Германии), модернизируется общество.
Но в 1927 году начинается мировой экономический кризис (аналог того, что случился у нас немного позже), и хлипкая политическая система принимается трещать по швам. Набирают силу крайние партии, с одной стороны – социал-демократы и эсеры, с другой – черносотенцы и евразийская партия, взявшая название, скажем, Партия народов России, ПНР.
Каждая партия согласно моде времени имеет свои боевые отряды, и между ними происходят уличные столкновения. Общество захлестывает волна страха перед коммунистической революцией, новым восстанием черни, и правые получают поддержку крупного бизнеса и военных.
Все развивается примерно так же, как в Германии в начале тридцатых.
И после очередных выборов ПНР получает немало мест в Земском Соборе, а ее лидер, известный благодаря экстремистским речам и популистским выходкам, становится кандидатом на пост премьер-министра.
Переизбранный на второй срок Алексеев относится к евразийцам с большим подозрением, но близкие к президенту военные убеждают его, и в марте двадцать девятого года Павел Огневский, уроженец Винницы, недоучившийся семинарист, бывший солдатом во время войны, отличный оратор, занимает второй пост в государстве.
С этого момента политический курс России резко меняется…
Учение:
Изначально евразийская идеология в этом мире будет примерно такой же, какой мы ее знаем, но затем, исходя из условий, в которых ей придется существовать, и под воздействием людей, в руки которых (в широком смысле) она попадет, ее содержание начнет меняться.
Ведь одно дело – теоретизировать в уютном кабинете, находясь в эмиграции, и совсем другое – убеждать уральских рабочих, кубанских казаков или тамбовских крестьян, что они должны поддержать тебя.
Ведь и большевики в 17-18 гг. не цитировали заумный «Капитал», а свели все к простым формулам, понятным народу – долой помещиков и капиталистов, землю – крестьянам, заводы – рабочим.
Таким же образом придется обойтись и с евразийством, и оно будет вынуждено сильно измениться…
Общая идеология, сформулированная Трубецким – труды князя наверняка станут настоящей «Библией» огромной страны, их разорвут на цитаты и лозунги, и основные теоретические посылки из программы ПНР никуда не денутся (про романо-германский мир, особое место России, характер русского народа), вот только применять их на практике будут весьма избирательно и вряд ли так, как предполагал основоположник движения. «Наследие Чингисхана» можно ведь использовать и для самой оголтелой шовинистической пропаганды, стоит только немного сдвинуть акценты.
Ведь есть мы, исключительные, особенные русские, призванные нести свободу всему миру, и есть проклятый Запад, желающий покорить братские народы земного шара. Вывод очевиден…
Всякое учение, что делит мир на «своих» и не «своих», содержит агрессивные потенции, и евразийство здесь не исключение.
Юридические и государственнические теории Алексеева – термины «идеократия» и «гарантийное государство» никуда не денутся, и простому народу будут постоянно твердить о том, что у него есть многочисленные обязанности перед родиной, и что все граждане новой империи служат великой и светлой идее. Вот только воплощать в жизнь всю систему, придуманную Алексеевым, власть предержащие от евразийства не станут.
Зачем?
Опять же будет выборочное цитирование и использование, но исключительно формы, а не содержания, и в утилитарно-практических целях, вовсе не связанных с евразийской теорией.
Философия истории, развитая в первую очередь Вернадским, попадет под влияние принципа – «история – это политика, опрокинутая в прошлое». Образцы – как обращались с прошлым в СССР или нацистской Германии, сколь субъективно оценивали события и строили теории.
Вся историческая наука будет поставлена на службу политике – доказать право России на владение Синьцзяном и вообще Северным Китаем (ведь там жили динлины, предки русских), создать обоснование для ввода Россией войск в Иран (ведь там правили ильханы, потомки Чингисхана), и показать, зачем России военные базы на Адриатике (степь как месторазвитие Евразии дотягивается аж до Венгрии, ну и вообще войска Батыя доходили до Триеста…).
Геополитические замыслы, разработанные Савицким – их придется весьма сильно скорректировать, слегка расширить «естественные границы Евразии», а потом расширить еще и еще… по мере того как будет расти мощь государства и аппетиты его правителей.
От изначальной сугубо оборонительной, мирной теории мало чего останется, и Савицкому либо придется сильно изменить свою позицию, либо встать в оппозицию и потерять всякую власть и влияние.
Ну а на практике…
Альтернатива 3 (после захвата власти):
Новый премьер-министр не побоится объявить свою программу – восстановление не просто империи Романовых, а некоего большего государства чуть ли не в границах владений Чингизидов от Южного Китая до Междуречья и Венгрии. И подобное заявление встретит поддержку не только внутри страны (реванша за поражение хотят почти все), но и за ее пределами (Россия нужна Антанте как таран против Германии).
Но для начала пришедшая к власти партия начинает «укреплять» государство примерно теми же способами, какими это делали большевики в России и НСДАП в Германии – запрет других партий, ужесточение режима, предоставление особых полномочий спецслужбам, уничтожение врагов.
Ассигнования на армию и вооружения резко увеличиваются, идет в ход экономическая программа освоения земель на Востоке, создания новых промышленных центров в Сибири и Приамурье. Возможно, в чем-то курс Огневского будет походить на действия Сталина, какие-то элементы напомнили бы нам о «новом курсе» Рузвельта или «экономическом чуде» Яльмара Шахта.
Для борьбы с Японией Россия вполне может войти в союз с США, а в Европе в это время начинается спровоцированный экономическим кризисом распад Австро-Венгерской монархии, восстания во всех славянских провинциях, и для стабилизации положения Германия вполне может отправить на помощь Вене собственные войска.
Воспользовавшись тем, что внимание Берлина отвлечено, Россия организует переворот на «независимой» Украине, новое правительство объявляет о воссоединении с Россией, и в ноябре 1930 года русские войска занимают ее территорию без единого выстрела.
Германия будет протестовать, бряцать оружием, но войну не начнет – не до того…
Когда Япония начинает вторжение в Манчжурию (немного раньше, чем в нашей реальности), США и Россия объявляют ей войну. Та продлится, может быть, год, и закончится, к удивлению всего мира, считавшего российскую армию слабой и отсталой, больше в пользу России.
Внутри страны тоже произойдет много всего интересного:
Когда умирает президент Алексеев, Огневский под шумок узурпирует власть, упразднив пост президента. Запрещаются все политические партии, кроме ПНР, начинается волна переименований, введены новые государственные праздники – например, День Поминовения – поминают всех погибших в борьбе за Евразию (в день смерти Чингисхана, 25 августа).
Возможно переименование страны, новый флаг и гимн, перенос столицы, скажем, в Казань…
К лету тридцать второго Австро-Венгрия оказывается на грани краха, и Россия под предлогом помощи «славянским братьям» начинает войну в Европе, и союзника непременно поддержат Англия с Францией, а также Италия, жаждущая своего «куска пирога». На стороне империи Габсбургов непременно окажется Германия и ее страны-сателлиты, но шансов на победу и спасение Австро-Венгрии у них не будет.
Фактически начнется Вторая мировая, с огромными фронтами, с боями в колониях и на морях.
Но на этот раз Германия пойдет на мир, не дожидаясь собственного разгрома, когда станет ясно, что Австро-Венгрия побеждена. Весной тридцать третьего все окажется закончено, и карта Европы разительно переменится.
Возникнет множество новых малых государств, границы крупных местами трансформируют очертания, но никто не останется доволен, ни победители, ни тем более побежденные.
Очередной конфликт неизбежно разразится через несколько лет.
Евразийская российская империя к этому времени будет мало напоминать Январскую республику, из которой она выросла, скорее это будет подобие СССР, только с евразийской идеологией, но с тем же культом вождя-отца народов, тотальным господством одной партии и всесильных спецслужб. Отличия будут разве что в области экономики, где и речи не пойдет о чистом социализме, скорее возникнет некий государственно-капиталистический симбиоз, как в нацистской Германии.
Наверняка будет принята новая конституция, обозванная Великой Ясой, представителей ото всех концов страны будут собирать на Великий Курултай, а радио – трубить о многочисленных победах и подвигах.
Неизбежны репрессии, как инструмент поддержания системы.
Новая война начнется в тридцать пятом, и на этот раз Огневский захочет довести дело до конца, уничтожить Германскую империю, отомстить ей за унижения первой мировой. Западные союзники, понявшие, что против одного агрессора они воспитали другого, еще более опасного, будут помогать с неохотой, и только тогда, когда исход столкновения окажется предрешен.
Балканы, Польша, Дальний Восток – везде начнутся бои.
Все закончится примерно за год, и на этот раз русские войска дойдут до Берлина.
В результате всех этих столкновений пределы империи раздвинутся как никогда, от Прибалтики и Словакии до Северного Ирана, Кореи и Северного Китая. Вот только к старым ее врагам (Германия, Япония) после победы прибавятся бывшие союзники, и Россия фактически окажется в одиночестве против всего мира.
Ее правителей, опьяневших от успехов, это не пугает, и они ведут страну навстречу очередному конфликту.
И начнется он с того, что внезапным ударом с моря и воздуха будет захвачен Босфор, а за ним и Стамбул, русские бомбардировщики с баз в той части Армении, что до предыдущей войны принадлежала Турции, нанесут удар по Суэцу, и начнется наступление в Южном Иране и Китае.
Произойдет это все в апреле тридцать восьмого.
И вот уж эта-то война продлится не один год, и не два, а вполне может быть, что дольше, чем первая и вторая мировая вместе взятые, будет стоить огромного количества жизней и вряд ли закончится победой государства со столицей в Казани…
Выводы:
На входе – светлая и яркая идея, сформулированная идеалистами-интеллектуалами.
На выходе – могущественное государство с евразийским фасадом и антуражем, но агрессивное и тоталитарное, с памятниками лидерам прошлому, культом вождя, оголтелой пропагандой и всемогущими спецслужбами.
Узнаете?
Виновата не идея, а люди – они не меняются вне зависимости от того, какой идее служат, и воплощение ее в жизнь неизбежно сопровождается огрублением, профанацией и «некоторыми эксцессами».
Лес рубят, щепки летят.
Не Трубецкой, Савицкий и Алексеев, а некое подобие Сталина или Гитлера, угодливые «теоретики», готовые подогнать учение под любой каприз вождя, набившие оскомину выражения из Священного Писания…
Нет, может быть оно и к лучшему, что евразийство не стало государственной идеологией, и вызывает куда более светлые чувства, чем марксизм или национал-социализм?
(c) Дмитрий Казаков